Долгая история
30 апреля 2009 года журналу "Русская жизнь" исполнилось два года; в этот день я написал в Твиттере - "С днем рожденья, любимый журнал, как же ты меня заебал". Спустя, может быть, месяц, когда нам сказали, что журнал, очевидно, скоро закроется, мы с нашим бильдом Аней (потом подошел еще Авдеев) пошли сначала в секретный бар, потом в Маяк праздновать это радостное событие. Стоит отметить, что, когда в день моего рождения, 17 июня, закрытие журнала случилось окончательно, нам всем было ужасно грустно, но вот это настроение (понятно, что оно было не у всех сотрудников редакции, так я ведь и рассказываю о себе, а не о ком-то другом), когда именно хотелось, чтобы "Русская жизнь" закончилась.
В этом журнале я работал с первого номера, но не с первого дня. Когда я туда пришел работать, уже существовала редакция, уже был набран штат (причем в последующие два года сменятся только два бильда и ответсек, а так больше новых людей в редакции не будет; как правило, на место увольняющегося или увольняемого сотрудника никого не брали. Точно не считал, но по ощущению на момент закрытия в журнале работало раза в два меньше народу, чем в начале), то есть вот эту стадию, когда люди собираются в каком-нибудь кафе и думают - а вот как бы наш новый журнал назвать, а вот бы какие рубрики в нем учредить, и так далее - это все происходило без меня. Более того, те мои заметки, которые вышли в первом номере (на самом деле даже здорово, что у него была такая идиотская обложка - по-моему, это как раз и символизирует то,что номер исторический; исторический первый номер и должен быть таким вот странным, хотя бы для того, чтобы потом было понятно, какой крутой в конечном итоге получился журнал) заказывались мне именно как стороннему автору, гест, прости Господи, стару - в прошлых фрагментах я, по-моему, описывал обстоятельства моего ухода из "Эксперта". То есть на какой-то планерке Ольшанский и остальные придумали, что я должен взять интервью у Татьяны Дорониной и написать репортаж из Иваново-Вознесенска. С Дорониной не получилось, я предложил диссидентку Ратушинскую, о которой слышал от одной своей ебанутой (про ебанутость выяснится потом) знакомой, и это был первый шаг к пресловутым дедушкам, о которых я расскажу подробно и отдельно.
Вообще хочется застолбить право первых мемуаров о "Русской жизни". Как-то так получилось, что каждое более-менее заметное внутриредакционное событие становилось поводом для какой-то ужасной ругани в ЖЖ, но вряд и эту ругань стоит считать мемуарами, так что давайте я буду первым.
Продолжение через полчаса.
В этом журнале я работал с первого номера, но не с первого дня. Когда я туда пришел работать, уже существовала редакция, уже был набран штат (причем в последующие два года сменятся только два бильда и ответсек, а так больше новых людей в редакции не будет; как правило, на место увольняющегося или увольняемого сотрудника никого не брали. Точно не считал, но по ощущению на момент закрытия в журнале работало раза в два меньше народу, чем в начале), то есть вот эту стадию, когда люди собираются в каком-нибудь кафе и думают - а вот как бы наш новый журнал назвать, а вот бы какие рубрики в нем учредить, и так далее - это все происходило без меня. Более того, те мои заметки, которые вышли в первом номере (на самом деле даже здорово, что у него была такая идиотская обложка - по-моему, это как раз и символизирует то,что номер исторический; исторический первый номер и должен быть таким вот странным, хотя бы для того, чтобы потом было понятно, какой крутой в конечном итоге получился журнал) заказывались мне именно как стороннему автору, гест, прости Господи, стару - в прошлых фрагментах я, по-моему, описывал обстоятельства моего ухода из "Эксперта". То есть на какой-то планерке Ольшанский и остальные придумали, что я должен взять интервью у Татьяны Дорониной и написать репортаж из Иваново-Вознесенска. С Дорониной не получилось, я предложил диссидентку Ратушинскую, о которой слышал от одной своей ебанутой (про ебанутость выяснится потом) знакомой, и это был первый шаг к пресловутым дедушкам, о которых я расскажу подробно и отдельно.
Вообще хочется застолбить право первых мемуаров о "Русской жизни". Как-то так получилось, что каждое более-менее заметное внутриредакционное событие становилось поводом для какой-то ужасной ругани в ЖЖ, но вряд и эту ругань стоит считать мемуарами, так что давайте я буду первым.
Продолжение через полчаса.